В Финляндии после второй мировой войны, согласно распространенному мнению, Советский Союз настолько тяжкой рукой управлял зоной безопасности между Северным Ледовитым океаном и Балтийским морем, что со всеми его требованиями приходилось соглашаться. Президент Ю.К.Паасикиви четко следовал данной линии, а всех противников заставлял замолчать своей рычащей аргументацией.
Однако в тиши уединения он жаловался на тяжкую ношу и грубость со стороны СССР. Об этом стало известно только через несколько десятилетий после публикации дневников президента. Сегодня из дневников и других архивных документов можно сделать вывод, что Паасикиви, уверяя Советский Союз в дружбе, за кулисами искал поддержку на Западе – сначала маленькими, скорее, символическими шагами, но уже их было достаточно, чтобы облегчить внутреннюю муку Паасикиви.
Осторожность первых шагов
В сентябре 1946 года в общении с послом США в Финляндии Максвеллу Гамильтону Паасикиви поднял вопрос о заявках от Финляндии в Международный банк реконструкции и развития и Международный валютный фонд. Он не скрывал политической и историко-философской подоплеки обеих заявок: «Мы есть часть Северных стран. Наша история, наш государственный строй, экономическое и общественное устройство имеют северные корни, в первую очередь, шведские… Мы хотели бы выйти из трудностей, сохранив свободу, и поэтому мы обращаемся к Западу с призывом о помощи. Мы не хотим поворачиваться на восток».
За неделю до этого Паасикиви отказал СССР в предложении купить большую часть акций основных предприятий финляндской промышленности. Он заявил, что расценивает предложение как вмешательство во внутренние дела Финляндии. Став объектом угрожающего жеста со стороны СССР, он обратился за поддержкой к США.
Дабы гарантировать то, что его послание дойдет до Запада, Паасикиви направил его дополнительно еще и в Лондон. В марте 1947 году он пояснил спецпосланнику Великобритании в Хельсинки Фрэнсису Шеферду, что Финляндия ориентирована именно на Запад, что Россия представляет для нее чужой мир. Он признал, что русские желают воспрепятствовать превращению Финляндии в стартовую площадку для агрессии в сторону СССР, и что эта позиция ему совершенно понятна. Руководитель отдела Северной Европы МИДа Великобритании сделал пометку на полях своего отчета: «Мистер Паасикиви – умный старик».
Дистанцироваться от востока
За предшествующие второй мировой войне десятилетия Паасикиви приобрел значительный опыт в понимании политической культуры Советской России и СССР: сначала в ходе Тартуских мирных переговоров, а позже в качестве переговорщика и посла от Финляндии в Москве до и после зимней войны в 1940 году.
В тот период Паасикиви переживал одно хаотичнее другого ночные бдения с министром иностранных дел Вячеславом Молотовым. Ему приходилось, часто не имея возможности опереться на правительство в Хельсинки, защищать Финляндию в бесконечном интеллектуальном противостоянии со своим визави, представляющим реальную угрозу государственного насилия.
У Паасикиви, испытывавшего стресс от безнадежной дуэли с кремлевским руководством, послевоенной осенью 1940 года сформировалось ощущения наличия света в конце туннеля: казалось, что переговоры в Стокгольме касательно государственного союза Швеции и Финляндии вели к желаемому результату. Паасикиви рекомендовал президенту Ристо Рюти крепко держаться Швеции, хотя, вероятнее всего, от шведов вряд ли можно можно ждать больше помощи, чем во время зимней войны.
Создается впечатление, что Паасикиви ожидал больших перемен, отчего он был на подъеме. Финляндия пыталась войти в скандинавский Запад и отдалиться от восточной России. Отправленное им 80 лет назад президенту Рюти эмоциональное письмо показывает, что предчувствие исторического поворота рождало в нем торжественный патриотический подъем и поднимало желчь в адрес Советского Союза. Это бурление в сознании уже немолодого Паасикиви выливалось в строках письма Рюти:
«Для нас делом духа является вхождение в Северный блок. Я лишен каких-либо предубеждений касательно Советов и России – все же в молодости довелось пожить в России и познакомиться с русской классическое литературой и культурой. Готов сделать все для поддержания хороших отношений с Советским Союзом, однако если мы останемся в сфере интересов этого государства, оно будет означать для нас смерть. И в этом нет никаких сомнений. Торговать, находится с ними во всех остальных отношениях мы можем – так оно было во времена российской государственности. Но за 100-летнюю связь нам не досталось ничего, кроме как из области кулинарии: блины, икра, борщ и еще несколько редких блюд. Так оно должно быть и в будущем. Наоборот, с каждым десятилетием мы все отдалялись от России, потому что это совсем другой мир, нам не подходящий, он погубит нас».
Такая же мысль повторяется в его дневниковых записях, датированных сентябрем 1948 года, через полгода после подписания Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи с СССР: «Культурная и общественная жизнь в Советском Союзе отличаются от нашей, к счастью, русский язык нам не знаком, весь стиль жизни и идеалы у нас совершенно иные, нежели в СССР. То чуждый для нас мир. Мы являемся частью Северных стран и Запада».
Гонец
Утопическим планам о союзе со Швецией не суждено было сбыться по причине издевательского восприятия такового со стороны Германии и СССР. Однако после войны ориентированность Паасикиви на Запад была продолжена, правда, уже скрытно. Как ни странно, но в этом он опирался только на Эльяса Эркко. С семьей последнего у Паасикиви были плохие отношения со времен, когда Финская партия раскололась в первые годы независимости. Представители семейства влились в ряды младофиннов, Паасикиви же оставался в старофинской партии, из которой позже выросла Коалиционная партия Финляндии. Взаимоотношения не улучшились после обвинений Паасикиви по поводу некомпетентных действий Эльяса Эркко на посту министра иностранных дел. Он ничуть не скрываясь считал, что именно он довел страну до зимней войны.
Однако после войны-продолжения Эркко выступил в роли гонца Паасикиви на американском направлении. Готовясь в 1948 году к очередной поездке в Вашингтон, Эркко посетил президента, чтобы получить у него очередные рекомендации для будущих переговоров в США.
Паасикиви желал донести, что договор с СССР не представляет опасности для Финляндии, поскольку «учитывает наш особый статус. Он не затрагивает нашего демократического устройства, его мы сохранили. Выборы будут свободными. Мы не отказываемся от нашего северно-западного порядка, а если Россия нарушит его и не будет соблюдать договоров, мы обратимся в ООН и спросим мнения у мира».
Президент тестировал способность Эркко выступить доверенным гонцом. Он озвучил теоретическую мысль о войне между США и СССР и сказал, что тогда «мне кажется, нам следует принять сторону России, даже если мы будем предполагать, что Россия проиграет». Эркко ответил, что считает точно также. Он прошел экзамен, а Паасикиви записал: «Такое было приятно услышать».
Прорыв
Скрытые послания Паасикиви на Запад породили отклики. Финляндия была быстро принята во Всемирный банк и Валютный фонд, а вскоре после этого она стала членом или партнером многочисленных организаций сотрудничества западного финансового мира. Советский Союз не реагировал, потому что на тот момент все эти структуры расценивались Москвой находящимися в подчинении ООН, а не полями сражений холодной войны, как оно стало позже. В середине июля 1948 года посол США в Финляндии Авра Уоррен довел до Паасикиви информацию о том, что в вопросах экспорта США приняли решение придать Финляндии «иной статус, нежели другим странам восточного блока», поскольку она продемонстрировала желание сохранить свободный демократический общественный порядок.
Уоррен сообщил, что его правительство желает поддержать и, по возможности, укрепить независимость Финляндии. Паасикиви записал себе использованную послом формулировку по-английски. Тот также констатировал, что после парламентских выборов, закончившихся поражением коммунистов, США считают приоритетным развитие благополучия Финляндии.
В конце марта 1948 года МИД Финляндии с обеспокоенностью обратился к Вашингтону с просьбой уточнить слухи, согласно которым президент Франклин Рузвельт якобы на Тегеранской конференции в 1943 году передал Финляндию в сферу интересов Советского Союза.
Министр иностранных дела Джордж Маршалл незамедлительно ответил, что его ведомство не имеет никакой информации о наличии подобного договора, причем, в ответе повторил именно отрицательное слово. В октябре 1950 года на повторно заданный вопрос финны получили такой же ответ, подтверждением же стала констатация того факта, что подобные договоренности противный сути базовой политики Соединенных Штатов.
Членство в ООН
Первоначально Паасикиви скептически относился к членству Финляндии в ООН. Началом августа 1949 года датируется запись в его дневнике, где описывается доклад финских дипломатов после совещания в Женеве. Тогда руководитель советской делегации сослался на «наш договор о дружбе» и высказал надежду на поддержку со стороны делегации от Финляндии «по важным принципиальным вопросам». Комментарий Паасикиви был таков: «Это лишь первая ласточка того, с чем мы столкнемся на совещаниях в ООН».
В октябре 1949 года Советский Союз представил Финляндию в одной связке с остальными странами, ожидавшими членства в ООН. Кремль выступил с угрозой заблокировать их вхождение в международную организацию, если Запад будет препятствовать заявкам со стороны союзников СССР. Президент был озабочен возможностью выхода СССР из ООН в случае провала предпринимаемых русскими попыток шантажа. При таком раскладе заявка Финляндии прошла бы автоматически, потому что только против нее выступал только советский блок, но Москва начала бы воспринимать ООН как антисоветский блок, а, согласно Парижскому мирному договору, Финляндия не имела права состоять в подобных структурах.
Ближе к концу 1952 года отношение Паасикиви к ООН начало меняться в лучшую сторону. Он увидел, что организация может быть на пользу малым государствам в их попытках стать услышанными на новом форуме: «Нам следует хвататься за каждую соломинку… Если ООН проиграет, мы осиротеем еще более того, что мы есть». По прошествии некоторого времени Паасикиви убедился еще больше в необходимости членства, полагая, что вскоре наступит время, когда имеет смысл войти в ООН, «это будет новым знаком нормализации нашего положения».
В рамках подготовки Финляндии к ее первому выступлению на ассамблее ООН в марте 1956 года риторика Паасикиви была такой: «Лучше, если ООН будет существовать, чем нет… Мне кажется, нам имеет смысл строить наши действия на конкретных основаниях. Если на этой основе мы сможем поддержать русских, это хорошо. Если нет… нам следует воздержаться от голосования, насколько оно возможно. Если невозможно, то иного пути нет, как голосовать против русских».
По предположению Паасикиви, Финляндии в составе ООН не придется действовать по указке из Москвы. Возможность воздержаться от голосования по трудным вопросам предполагало уже известный уровень независимости и, как вариант, противодействие Советскому Союзу. Создается впечатление, что Паасикиви воспринимал западный блок как центр силы ООН, а во всемирной организации он искал коллективный иммунитет для Финляндии.
Учение Паасикиви
В конце июля 1950 года Паасикиви на встрече с премьер-министром Кекконеном и министром иностранных дел Оке Гартцем докладную записку пехотного генерала Эрика Хейнрихса касательно национальной оборонительной доктрины. В части оценки угроз наибольшую озабоченность вызывал пролет американских бомбардировщиков над Финляндией для удара по советским объектам.
Генерал предположил, что западные государства могут усилить степень угрозы удара с фланга, путем высадки десанта в юго-западной части Финляндии. В отражении агрессии с Запада Хейнрихс не рекомендовал обращаться за помощью к СССР, он предложил повысить уровень боеспособности ПВО и мобильных групп береговой обороны.
Формирование основ оборонительной политики были продолжены на совещании в сентябре, в котором приняли участие ключевые министры. Президент изложил августовскую записку Хейнрихса, а также обзор международной политической обстановки, составленных командующим сил обороны Аарне Сихво.
Оба документа подчеркивали важность повышения оборонительной способности с целью обеспечения исполнения положений договора. Паасикиви пояснял необходимость повышения независимостью страны и Парижским мирным договором, при этом он умолчал о прописанных в Договоре о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи обязательствах.
После осени 1950 года Паасикиви в течение продолжительного времени не фиксировал в дневник каких-либо размышлений касательно оборонительной политики. Записи начинают появляться только осенью 1954 года на фоне спада напряженности в связи с Корейской войной. Так, он пишет, что несмотря ни на что следует учитывать возможность войны, хотя она и не начнется «в мое время». Чем лучше институт обороны, тем выше шансы Финляндии избежать «русской оккупации». С русскими вообще лучше взаимодействовать на политическом уровне, потому как военными методами их не победить. Конечно, «боеспособность нашей армии следует поддерживать на максимально возможном уровне».
Уже на закате своего президентства летом-осенью 1955 года Паасикиви вновь обеспокоился обороной страны, и по этому поводу они взаимодействовали с Кекконеном. Если русские не будут следовать соглашениям и применят оружие, «нам придется следовать иначе, чем чехи, поляк и прочие, и это следует до русских донести». Иными словами, речь шла о защите против СССР, и эта готовность распространялась и на идеологический уровень тоже. Если «русские захотят всех привести к единой вере», то с этим мы не согласимся.
Через несколько дней президент повторил эту мысль министру обороны Эмиль Скогу и новому командующему сил обороны К.А.Хейсканену. В этом заключалось завещание старого президента высшему руководству военной политики безопасности. Его учение об обороне строилось на обороне против помощи в духе Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи путем отражения массированного наступления на суше.
Приказ, которого не поступило
Источники предлагают весьма странную в своем разнообразии картину основ оборонительной политики Финляндии в период холодной войны. Может показаться, что оставленное Паасикиви ближайшему кругу наследие касается только движения глубинных вод, но оно также влияло и на поверхностные течения,
Назначенная парламентом Оборонительная ревизионная комиссия в 1949 году придирчиво проанализировала состояние обороны страны в послевоенной Финляндии, обозначив необходимость готовиться к массированному наземному наступлению, что подразумевало отражение агрессии со стороны СССР. Параллельно этой оборонительной доктрине существовал и Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, в его оформленный на бумаге конструкт не предполагал и мысли о нападении со стороны Советского Союза на Финляндию и в еще меньшей степени, случись подобное, военного отражения со стороны Финляндии.
Тем не менее очевидно и, если взглянуть глазами профессиональных военных, даже естественно, что военное руководство Финляндии досконально проработало планы по осуществлению обороны на предмет даже таких обрисованных Паасикиви ситуаций, когда агрессор является партнером по соглашению о дружбе.
В течение продолжительного времени этих документов не получалось обнаружить там, где они предположительно могли находиться. Из этого делался вывод, что из внешнеполитических соображений не хотелось составлять чрезвычайно опасных оборонительных планов. Исследования уровня докторских диссертаций говорили о том, что в архиве Генштаба нет иной оборонительной документации, кроме той, что касалась исходящей с Запада угрозы.
При этом безостановочно курсировала иного рода информация хоть и на уровне полунамеков. Занимавший дольше всех остальных в период холодной войны множество ключевых постов посты в военном ведомстве Финляндии генерал Эрмей Каннинен говаривал, что соответствующие приказы на случай агрессии со стороны Советского Союза прорабатывались очень тщательно, правда, их не фиксировали и не сохраняли в штабных сейфах. «Ответственные за их исполнение генералы запоминали их до автоматизма и помнили, разбуди их даже во сне», – утверждал Каннинен.
Ключ к разрешению загадки был найден в источниках, использованных при написании юбилейного издания, посвященного 100-летию Национальных сил обороны в конце мая 2018 года, правда, немного в отличном от полученной от Каннинена информации виде. Статья профессора Весы Тюнккюнена и доцента Петтери Йоукко показывает, что летом 1952 года, то есть совсем скоро после совещания Паасикиви с министрами, был одобрен оперативный приказ по организации обороны против агрессии с востока.
Самый широкий план предполагал отражение наступления с востока и с Финского залива. Оборона строилась тремя эшелонами, их общей задачей было отстоять хотя бы южные и западные территории Финляндии. В последней версии осуществления оборонительных мероприятий обращалось внимание на попытку неожиданного свержения центрального аппарата и командования армии – нечто подобное, собственно, и произошло вскоре после одобрения данного плана в Чехословакии в августе 1968 года.
Переход к системе региональной обороны в конце 1960-х годов изменил ситуацию. Новая оборонительная структура являла собой образец политической грамотности. Для вынесения приказов не требовалось сначала формировать щекотливую оценку того, с какой стороны будет осуществлена агрессия. Основой тогдашней обороны стали военные округа, готовые к круговой обороне.
Истинный реализм
В течение десятилетий тайная ориентированность Паасикиви на Запад и повышение обороноспособности тщательно скрывались. В середине 1980-х годов с изданием его дневников из-за глянцевого облика «президента дружбы» выглянул вполне определенный реальный политик, но и это не стало неожиданностью.
На уровне подсознания нации в течение продолжительного времени Паасикиви представлялся в образе редиса – красного снаружи, но белого внутри. И это не было только плодом народной мудрости, оно подпитывалось и советскими представлениям. Второе лицо V Европейского отдела МИД СССР А.Н.Абрамов называл Ю.К.Паасикиви «самым сильным и умным врагом» Советского Союза.
В начале декабря 1956 года за пару месяцев до своей смерти Паасикиви общался в больнице «Салюс» с избранным президентом Кекконеном, и тогда с больничной койки как будто прозвучал голос самого Никколо Маккиавелли. Своему преемнику он дал такое напутствие: «Мы должны так вести свою политику, чтобы выносить выгоду из внутреннего ослабления России, но не испытывать ущерба из-за ее внутреннего усиления».
То, что Паасикиви хотел довести, дошло и до Москвы, и до Вашингтона. Бывший министр иностранных дел Вячеслав Молотов, вспоминая в 1970-х годах о политике послевоенной эпохи по отношению к Финляндии, указывал на проявленную Советским Союзом по отношению к ней милость, но и мудрость, не захватив ее. Иначе это могло нанести тяжелую постоянную рану. Финны очень упрямы, и даже меньшинство может быть опасным. Их демократизировать не удалось, как и Австрию.
Статья вышла в журнале «Канава» 7/2020.
Доктор общественных наук Юкка Таркка занимал руководящие посты в Совете уполномоченных деловой жизни, издательстве «Отава» и концерне «Юхтюнеэт Кувалехдет». Являлся депутатом парламента одного созыва. Автор пятнадцати научных монографий о политической истории. Обозреватель, написавший в течение четырех десятилетий более тысячи материалов для газеты «Хельсингин Саномат», журнала «Суомен Кувалехти» и главных региональных периодических изданий.
