Хорошее владение русским языком и понимание русского менталитета помогали Паасикиви формировать доверительные отношения с московским руководством. Эти навыки он усвоил еще в молодости. Отправившись с учебной поездкой в Новгород, он проявил недюжинную наблюдательность как автор путевых заметок.
Осенью 1890 года Юхо Кусти Паасикиви приступил к изучению русского языка и литературы в Александровском университете (позже – университет Хельсинки). Его увлеченность общей историей Финляндии и России возникла под влиянием лицейского преподавателя истории К.О.Линдеквиста, написавшего в свое время докторскую диссертацию по Северной войне и периоду российского оккупации территории нынешней Финляндии, известной в историографии как «великое лихолетье». Научные интересы Паасикиви простирались на более ранний период истории, от чего он решил основательно выучить русский язык. Первая поездка в Новгород не была случайностью: в Средние века Швеция соперничала за господство над северо-восточной частью Балтийского моря именно с Новгородской республикой, только позже Московское княжество заняло ее место.
Впоследствии, когда Паасикиви стал известным политиком и государственным деятелем, он славился своим редкостным умением собирать актуальную информацию и анализировать ее, что не было возможным без знания языка. В ходе выпускных экзаменов в 1890 году Паасикиви – помимо обязательных шведского и латыни – сдал русский и французский языки, получив по ним laudatur. В его выпускном аттестате из лицея по этим языкам, а еще по немецкому, проставлены высшие баллы по десятибалльной системе, тем не менее полученного в школе знание языков оказалось недостаточно для решения насущных дел в чужой стране – это Паасикиви ощутил в полной мере, проведя лето 1899 года в Лейпциге. Однако он довольно скоро подтянул свой немецкий, а в последствии неплохо справлялся и на французском. Что касается английского, то в конце XIX века в Финляндии он мог пригодится разве что в области экспортной торговли, так что Паасикиви усвоил его много позже.
А в 1890 году перед Паасикиви стояла задача улучшить свое практическое владение русским языком, с этой целью он задержался в Новгороде с мая до конца 1891 года. Получить университетскую стипендию ему не удалось, однако торговец К.В.Куннас из Лахти выделил Паасикиви необходимую сумму. Напомним, что он происходил из бедной семьи, поэтому, перебравшись в Хельсинки, он начал сотрудничать в качестве внештатного корреспондента с газетой «Ууси Суометар» – и речь шла не только о финансовой стороне дела, ведь с молодых лет Паасикиви придерживался консервативных фенноманских взглядов. Практически вся информация о его пребывании в Новгороде основывается на отправленных им из поездки и опубликованных газетой «Ууси Суометар» путевых заметках.
Писем всего пять, они опубликованы в период с 26 июля по 11 ноября. Учитывая то, что Паасикиви, в первую очередь, писал их с целью пополнения своей дорожной кассы, в них не стоит искать следов государственного мужа, каким он стал впоследствии. На тот момент ему было всего 20 лет, а, как известно, только преодолев этот рубеж, люди начинают приобретать четкое представление о собственном предназначении. Так случилось и с Паасикиви.
Как и полагается всякому человеку, изучающему язык страны, Паасикиви анализирует Россию и русский без чрезмерных национальных предрассудков, хотя его явно удивляют отличные от привычных особенности традиций русских, а также присущие православию религиозные отправления: лютеранину сложно понять восхваление святых, чуждые современному мышлению жития, а также быстрое превращение истового верующего в служителя материального культа. В опубликованной 26.7. путевой заметке Паасикиви искренне дивится взятому на железнодорожном вокзале извозчику: тот всякий раз снимает кепку и крестится, проезжая мимо церкви, но при этом он в месте назначения начинает требовать оплаты, превышающую в полтора раза оговоренную после долгих препираний цену. Истинно финское начало в Паасикиви проступает, когда он рассказывает о том, что в Финляндии нет и толики от того количества нищих, что встретилось ему в России. С его точки зрения, стоило бы позаботиться о них вместо того, чтобы в обязательном порядке покрывать позолотой купола даже самых удаленных церквей.
Всего несколько десятилетий назад крестьян освободили от крепостного права, но пережитки его видны по-прежнему – безропотное отношение к жизни не обошло стороной внимания Паасикиви. В частности, к господам полагалось обращаться к непокрытой головой. Он с удивлением описывает, что хотя в тогдашнем Новгороде проживали 25 тысяч человек, там не выходило ни одной газеты, а господа предпочитали с головой погрузиться «в засолку грибов и присмотр за цыплятами», объясняя это тем, что заниматься решением общих дел (читай – политикой) – занятие, полагающееся только Петербургу. В общем, критическое настроение сквозит практически в каждом письме Паасикиви.
Он снимал жилье вместе с несколькими местными гимназистами. Помимо церковных вопросов Паасикиви обращался к теме российского образования. Интересно, что автор его биографии Туомо Полвинен отмечает, что статья «Визит инспектора» не лишена некоторой абсурдности проведенной инспекции – собственно, чему удивляться, ведь Россия – родина Николая Гоголя. Рассказывая о гимназических буднях, Паасикиви обращает внимание, что на уроках учеников не спрашивают всех подряд, как в Финляндии, а вызывают за один урок всего несколько, максимум 4-5 человек, которые обычно, стоя у кафедры, отвечают продолжительное время. Это научило гимназистов приспосабливаться: они высчитывают, когда придет их очеред, и, таким образом, готовятся к урокам примерно раз в неделю
Россия – гигантское государство, где официальная правда и действительность зачастую находятся далеко друг от друга, что породило отточенную культуру анекдотов. В заметках Паасикиви описывает глубочайший сарказм, с которым русские очень часто представляют условия жизни в своей стране.
В 1890 году император Александр III вынес манифест «О преобразовании финляндского почтового управления», объединивший почтовые ведомства Финляндии и России. К тому моменту общераспространенным в верхушке российского общества стало порицание особого автономного статуса окраины в составе империи, что на чем, кроме прочего, умело играла националистическая пресса. Финляндия имела собственную валюту, почтовую марку, армию и таможню – это не могло не вызывать недовольства части населения, полагавшей, что подобное невозможно в условиях единого государства. В конечном итоге, попытки отменить финансовую систему, почту и таможенные органы привели только к закрытию почтового управления, но именно в эпоху правления Александра III Россия начала первые шаги на пути сворачивания уникального правового статуса Финляндии – именно так действия центра воспринимались финнами, именно такой образ Александра III надолго поселился в финской историографии. И только в диссертации Роберта Швейцера 1978 года проявилось правильное толкование истинных целей властей. На самом деле, император не имел цели свернуть автономию, он желал отменить денежную единицу, почтовую марку и таможенные проверки как видимые причины раздражения в адрес Финляндии, царившего в российском обществе. Обеспечение статуса кво, к которому стремился консервативно мыслящий Александр III, требовало разрядки дестабилизирующей общую ситуацию дискуссии. Можно сказать, что только унаследовавший императорский трон Николай II (1894-1917) начал планомерные действия по наступлению на автономию княжества.
В статье «Среди русских» Паасикиви приводит выдержки из лицейского учебника по географии, где, в частности, сказано, что Финляндия обладает своим правительством, сеймом, а управление осуществляется, исходя из своего законодательства: «Финляндии дано право чеканить собственную монету и содержать таможню». Данная выдержка является очевидным высказыванием по актуальным политическим вопросам. Паасикиви был несколько обескуражен малости внимания, что уделяется Финляндии авторами российских школьных учебников. В итоге, русские не обладают более-менее четкими представлениями относительно своего соседа, хотя в целом образ Финляндии подается в позитивном ключе. Приводит Паасикиви также разговор с неким полицейским чином, проверявшим у него паспорт: чиновник высказался насчет того, что всем финнам надлежит выучить русский язык. Частный пример, но общая тенденция на русификацию страны в восприятии пускай даже и изучающего русский язык фенномана вовсе не выглядела обнадеживающей.
Хочется спросить, не обладай Паасикиви знанием русского языка, смог бы он позже стать президентом Паасикими, каким мы его знаем? Маловероятно. Зная русский языка и понимая великодержавный менталитет Паасикиви как никто другой подходил для функций генерального посла своей страны и для ведения мирных переговоров в Москве. Он обладал способностью выстраивать неформальное общение и взаимодействие даже с такими жесткими политиками, как Иосиф Сталин и Вячеслав Молотов; он сумел заручиться их доверием в той мере, какая была возможна в случае с людьми, не доверявшими даже своей тени.
Доктор философии Антти Куяла является доцентом истории Финляндии и России Университета Хельсинки.
Источники:
1.
Ю.К.Паасикиви Новгородские письма. Великий Новгород: Новгородский государственный университет, 2010. (Путевые заметки Паасикиви, изданные газетой «Ууси Суометар» 26.7., 16.9., 24.9., 14.10. и 11.11.1891 публикуются в данной книке. Они и предисловие издаются на финском и русском языках).
2.
Tuomo Polvinen (kanssakirjoittajinaan Hannu Heikkilä ja Hannu Immonen): J. K. Paasikivi: Valtiomiehen elämäntyö, I, 1870–1918. Porvoo: WSOY, 1989 (erityisesti s. 12–13, 19–25, 42–43, 460–461 sekä kuvaliitteen valokuva lyseon päästötodistuksesta 1890).
3.
Robert Schweitzer: Autonomie und Autokratie: Die Stellung des Großfürstentums Finnland im russischen Reich in der zweiten Hälfte des 19. Jahrhunderts (1863–1899). Giessen: Wilhelm Schmitz Verlag, 1978.
